Главная Спектакли Рецензии ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ КРИТИКА НА ПРЕМЬЕРЕ «ЮБИЛЕЯ»
ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ КРИТИКА НА ПРЕМЬЕРЕ «ЮБИЛЕЯ»

Критик пришел на спектакль с цветами и долго не мог выбрать – кому их вручить.

Его смутило, что на заднике сцены висел огромный портрет Чехова. Неужели юбилей? Неужели, проморгал?

Да нет, родился классик в 1860-м, умер, как положено, спустя 44 года – в 1904-м. Никак не он виновник торжества. Значит, цветы не ему.
Руководителю Литературного театра А.С.Михайлову, произнесшему яркое вступительное слово, вручать их было неуместно, поскольку спектакль, оказывается, был поставлен не им, а двумя другими режиссерами-студийцами.
Литературный театр – это, по сути, театр-студия, в котором за 38 лет ставили спектакли десятки режиссеров-любителей, режиссеров-профессионалов (Ю.Калантаров, В.Бухарин и др.), режиссеров-дипломников и режиссеров-бенефициантов.
В данном случае ставил тандем в составе А.Игнатюка и В.Циненко.
Но кто юбиляр?
Может, франтоватый, подвижный и взвинченный господин в красном фраке? Фамилия подходящая – Шипучин. Но ему до ближайшего юбилея, похоже, еще лет 20. Значит, не он.
Тогда госпожа Мерчуткина, она же Виктория Ц., как сказано в программке?
Нет, у нее, у В. Циненко, нынче бенефис, но не юбилей. Про юбилей ничего не сказано.
А юбилей-то, как сообщил на четвертой, кажется, минуте старик в валенках, - у банка. 15 лет исполнилось банку.
То, что местом действия является именно банк, понимаешь не сразу.
Сценическое пространство открыто со стороны зала с первых секунд действия. Персонажи входят в него прямо из зала. Ни в один банк так просто не войдешь. Там же деньги. А деньги тишину любят. И порядок.
Впрочем, и у Чехова в пьесе сказано: «Обстановка с претензией на изысканную роскошь: бархатная мебель, цветы, статуи, ковры, телефон».
Но если пьесы не читать, места действия не опознаешь.
Сцена накрыта откровенно под бенефис. Парадный портрет в центре (так и ест глазами!), корзины с цветами, пальма в кадушке, бутылки, графинчики на столе, и диван-будуар, и барышни-девицы из варьете, танцующие, флиртующие и чувствующие себя здесь абсолютно в своей тарелке.
Как будто ресторан перед нами? Во всяком случае, нумера!
На эту версию работают и цвет фрака главного героя, и манера его поведения, и количество посторонних барышень, с которыми он запросто пьет шампанское, сидя на столе.
Нет, не банк поздравлять они пришли, а весело гульнуть. Что всем и удалось. И не было в том сомнений.
С персонажей взятки гладки, но в чем же заключался режиссерский замысел?
С первых минут лишить действие интриги?
Ведь если на первых минутах уже всё подарили и начали пить, плясать и песни петь, то какого еще важного события остается ждать?
По пьесе, в 4 часа должно состояться общее собрание, на котором депутация членов банка должна вручить своему председателю адрес и памятные подарки. И Шипучин внутренне готовится к этому важному для его репутации событию. Это - линия нервного напряжения и внутренний стержень действия, в котором все начинает идти наперекосяк.

Режиссерский тандем – вещь рискованная. Она приводит не к конфликтам, а к компромиссам.
В неочевидном творческом споре победила идея бенефиса.
Все персонажи, что были вначале, не столько были нужны для сюжета, сколько служили
«для разогрева» перед главным событием  - появлением виновницы торжества.
Бенефис так бенефис! Барышни танцуют в начале, цыгане - в конце, гусарский полковник Илья Чугреев прекрасно поет под гитару в середине представления.
Все это происходит весело, ярко, темпераментно, но к великому сожалению, мимо кассы, то бишь мимо интриги пьесы.
Какая интрига, когда уже начали пить? Смешное давай!
Признаюсь, очень хотел увидеть Андрея Игнатюка, большого мастера эстрадной миниатюры, в драматической роли – в роли, где есть характер.
К разочарованию моему и других поклонников актерского таланта Игнатюка, играть ему здесь оказалось нечего.
Отдельные водевильные сцены он проводит, как всегда, блистательно, но ни развить образ, ни просто обозначить достоверный реальный характер в данных сценических условиях невозможно. Почему? Потому что с самого начала дым стоит коромыслом – а ничего не происходит.
Вспомним опять, о чем история?
Человек хочет провести торжественное мероприятие – а ему не дают. То жена мешает, то просительница Мерчуткина, то неврастеничный бухгалтер Хирин. И запланированный юбилей, в который он вложил уйму сил и личных средств, самым позорным образом сорвался.
Таков сюжет. И если логику его разрушить, ничего внутри не останется.
Если по-человечески не сочувствовать Шипучину, то никогда не оценить трагикомизма ситуации. Дикость поведения Мерчуткиной была бы видна только на фоне упорядоченного банковского быта, а его нет в помине. Ведь не менее дико ведут себя в банке и другие персонажи.
Это досадный просчет, из-за которого и сама Мерчуткина «не выстрелила», как ружье, которое зачем-то повесили под портретом Чехова.
Единственный персонаж, который ближе всех оказался к внутренней логике пьесы, это старик-бухгалтер Хирин, но Сергею Чеглакову не хватило актерских красок как раз там, где ему надо бы «взорваться». Но играл он просто классически.
Очень выигрышная роль Татьяны Алексеевны, взбалмошной жены Шипучина, смотрелась бы втрое лучше, если бы Игнатюк смиренно подыгрывал Наталье Ефимовой, а не переигрывал ее эмоционально и пластически.
Вообще получилось так, что бенефис тут был у каждого из актеров.
Евгений Каган в белом халате сыграл мини-спектакль с вручением огромной бутыли. Колоритный Михаил Крукле приковывал внимание зала и, при желании постановщиков, мог бы запомниться еще больше. Прекрасные барышни во главе с Татьяной Ассоровой - и все вместе, и каждая в отдельности заслуживали восторга и восхищения.
Спектакль разбился, разлетелся на яркие ослепительные кусочки-осколки, а простого и понятного сюжета не склеилось.
Но угадывается, угадывается какая-то внутренняя борьба.
Если для В.Циненко главным в спектакле была ее собственная роль, то А.Игнатюк хотел чего-то другого.
Буквально в двух эпизодах он показал искушенному зрителю неиспользованный потенциал спектакля.
Самый яркий, пожалуй, эпизод, в котором и режиссеру, и актеру есть где разгуляться, проявить свои неиссякаемые энергетические и пластические возможности – это эпизод, которого нет у Чехова (хотя все это заложено в сюжете пьесы!) – импровизация у тела якобы убитого Грандиевского.
Это импровизация, чистый плод воображения. Но воображение – это и есть ДНК театра!
Жаль, что эта богатая жила осталась неразработанной.Ведь столько ярких, необычных, диковинных персонажей и очень интересных ситуаций осталось за кадром! Нам остается догадываться - что там было на самом деле, кто и каковы эти юноши и мужчины, которые окружали Татьяну Алексеевну в ее путешествиях.
Ты его на знаешь! - постоянно повторяет она. Шипучин-то пусть не знает, но нам, зрителям, ужасно интересно  узнать подробности. Покажите, сымпровизируйте, текста не надо - его и у Чехова нет - достаточно пантомимы. Великолепная ведь получилась сцена самоубийства! Здесь было бы где развернуться такому режиссеру-выдумщику, как Игнатюк. И это, уверен, было бы не менее интересно, чем всем известный сюжет классической чеховской шутки.

Критик досмотрел спектакль до конца и раздал свой букет по цветку – художнику Николаю Кутлину, хореографу Татьяне Ассоровой, очаровательным и соблазнительным Алине Карповой, Елене Бакумовой, Людмиле Побегайло, Ольге Махотке и Евгении Видмиденко, конечно же Наталье Ефимовой, Виктории Циненко и замечательному мужскому составу – Илье Чугрееву, Евгению Кагану, Сергею Чеглакову (самый большой цветок), Михаилу Крукле и Андрею Игнатюку.
Хотел положить цветы у подножия портрета Чехова, но цветы уже кончились.

ФОТО

ВИДЕО