Спектакль Литературного театра по "Повестям Белкина" А.С.Пушкина

Автор инсценировки и режиссер-постановщик Альберт Михайлов

В Калининграде есть три театральных имени, каждое из которых сделало бы честь любому другому городу, умеющему такую честь ценить и беречь.

Это Евгений Марчелли, так и не ставший калининградцем, режиссер Тильзит-театра (город Советск) и Омского театра драмы (sity Omsk), получивший на театральном фестивале «Золотая маска» этой весной в Москве престижную премию.
Это раскрученный Евгений Гришковец, каких только премий не получавший и как драматург, и как режиссер своего театра одного актера.
И это Альберт Михайлов.
Он громких премий не получал, но вот уже 33 года его Литературный театр получает ежегодную Главную зрительскую премию: восторги, любовь, почитание и прочая, и прочая, и прочая…
Премьера «Барышни-крестьянки», состоявшаяся днями в Калининграде, по масштабу - не мировая премьера «Кода да Винчи», но в первом случае есть повод говорить о таланте и творчестве, а во втором – об эпигонстве и чужих деньгах. Тем не менее, местные СМИ с непонятным постоянством кодируют невзыскательную публику г-ном Д. Брауном, в упор не замечая гражданина России А. Пушкина, явившегося в эти дни к нам в Калининград.
«Пушкин жив!» - сообщил нам калининградский литератор В. Сухов, посетивший премьеру «Барышни-крестьянки». И именно его живой взгляд на спектакль мы Вам сегодня и предлагаем.
Спектакль Альберта Михайлова «Барышня-крестьянка» уникален по жанру. Михайлов в очередной раз демонстрирует, как литературное слово может стать театральным действием, минуя форму пьесы.
Воплощение литературного слова на сцене – высший режиссерский пилотаж. В этом смысле, уровень мастерства А. Михайлова и его творческой труппы сопоставим с легендарным Театром на Таганке Юрия Любимова 70-х годов.
То, что требует сложной, тщательной профессиональной работы и творческих мук, в случае успешной реализации всегда выглядит весело и легко.
Музыкально-театральное «сочинение на пушкинскую тему» со вступительным словом литературоведа, с участием живого Пушкина и покойного Ивана Петровича Белкина, с музыкальной композицией «Feelings» в исполнении ансамбля крепостных крестьян, с эффектным дефиле уездных барышень, с захватывающей конной скачкой в сцене охоты на зайца, с неожиданными переодеваниями и разоблачениями… Как назвать такой театральный жанр? Уж никак не блеклой инсценировкой и не примитивным спектаклем «по мотивам».
Помнится, сам Пушкин говаривал, что для него «все жанры хороши, кроме скучного».
Легкий, веселый дух Пушкина пронизывает всю ткань спектакля. Неожиданные, но всегда внутренне оправданные музыкальные, мизансценические, костюмные решения столь щедро выплескиваются на зрителя, что от количества искрящегося таланта начинаешь испытывать почти «шампанскую» эйфорию.
Здесь всё – игра: игра слов, игра стилей, игра актерских манер, игра литературная и игра театральная.
При всем при том, серьезный филолог отметит остроумную гипотезу автора инсценировки А.Михайлова о том, что Пушкин в «Повестях Белкина» создал своего рода пародийный образец, сюжетную матрицу для грядущего потока произведений современной «массовой культуры». Мол, Пушкин видел далеко – на много лет вперед. А что? Не одному же Нострадамусу рассекать временные пласты…
Успех спектакля обусловлен тем, что был найден убедительный театральный эквивалент литературному слову. Стихия слова совпала со стихией лицедейства.
Действующим лицом спектакля неожиданно стал не только придуманный Пушкиным «автор» Иван Петрович Белкин (Юрий Дюндик), но и сам Пушкин (Андрей Казаков).
Внутреннюю диалогичность, то есть двойственность пушкинского слова (напоминаем, что повесть содержит элементы литературной пародии) режиссер воплотил в двух реальных, активно взаимодействующих персонажах, на которых, собственно, и держится внутренняя структура спектакля.
Белкин – это Пушкин, а Пушкин – гений. Но это вовсе не значит, что Белкин – гений. Хотя сам Белкин считает именно так! Отсюда возникает коллизия – то, что и нужно для драматургии.
Живые, азартные, не уступающие друг другу соавторы, Пушкин и Белкин, как Ильф и Петров, вдвоем, по очереди, по слову, поправляя друг друга, сочиняют авантюрную историю любви мелкопоместных Ромео и Джульетты, историю, которая тут же и разыгрывается, постоянно выходя из-под контроля сочинителей.
Уж больно своенравны их герои, характеры которых не придуманы, а взяты из реальной жизни: колоритные помещики Берестов (Евгений Полин) и Муромский (Александр Смирнов), неугомонный сын Берестова Алексей (Эдуард Бирюков) и заводная дочь Муромского Лиза (Ксения Новикова).
Условный, пародийный сюжет вступает в конфликт с живыми героями. На сцене происходит примерно то, что происходило между Пигмалионом и Галатеей. Художник оживил, на свою голову, некий вымышленный образ, а тот, естественно, не захотел довольствоваться отведенной ему ролью и нагло влез в личную жизнь художника.
Выкручивайся! И Пушкин, и Белкин вынуждены выкручиваться, ибо теперь от их ловкости и находчивости зависит судьба милых им молодых людей. Чувствительный и сентиментальный Белкин устраивает в дупле дерева романтический почтовый ящик (SMS-то тогда еще не было), а Пушкин увлеченно пишет записочки за юного Берестова и подкладывает их в дупло.
Но когда очаровательная Лиза окончательно влюбляется в Алексея, надобно видеть лицо Пушкина: он искренне ревнует! В такого простодушного Пушкина (вот парадокс!) веришь абсолютно.
Андрей Казаков и внешне – вылитый Пушкин! И так же легко и талантливо, как А.С.Пушкин сочинял стихи, он сочинил и исполнил, аккомпанируя себе на аккордеоне, песню в стиле «латино-джаз» «К моей чернильнице» - настоящий хит театрального сезона ЛТ.
На фоне живых и органичных персонажей несколько неестественно смотрится лишь англоман Муромский, не желающий покидать жанр чистой пародии. Даже деревянные скоморохи (Захар Смирнов и Николай Казанский), в простоте своей, кажется, более объемны и человечны.
Отличительной особенностью спектакля является то, что исполнители ролей второго и третьего плана поочередно выходят на первый план.
Настоящие «звезды» спектакля – Ольга Бодня (роль Купидона – без слов), Дмитрий Стегний (роль Сбогара, собаки Алексея – без слов), Нина Макарова (мисс Жаксон – англоязычная).
Малюсенькая роль Насти (Виктория Циненко) создана буквально из одной фразы: «Пошли мы, я, Анисья Егоровна, Ненила, Дунька…».
В повести Пушкина – фраза, в спектакле Михайлова – законченный эстрадный номер, в котором исполнительница доводит публику буквально до слез.
Эстрадность некоторых сцен – не минус, а плюс спектакля. Ею прирастает сумма впечатлений – главный критерий оценки спектакля публикой.
Фонтан изобретательности бьет, не иссякая на протяжении всего спектакля. Зритель купается в его струях. Зритель «ржет и бьется», как это делал друг Пушкина, поэт Баратынский, впервые читая «Повести Белкина».
А что же Пушкин? Пушкин наяривает на аккордеоне, удирает от уездных поклонниц, мастерски импровизирует в альбомно-эпистолярном жанре, тактично пикируется с Белкиным…
И никакого снижения образа! Андрей Казаков в работе над этой ролью, похоже, перенял от Пушкина не только внешнее сходство, но и творческий дух самого веселого и понятного из русских поэтов.
У Казакова Пушкин – искренний и скромный. Поэтому веришь и тому, и другому.
Так же веришь в искренность чувств трогательно неопытной Лизы, грубоватого Ивана Берестова и пьяненькой Насти, и самородка Белкина, и даже собаки с загадочным именем Сбогар.
Лирическая нота в комедийном спектакле - важнейшая составляющая его полифонического звучания. Без любви нет правды.
Не для того же писал Пушкин свою повесть, чтобы просто посмеяться над простыми людьми!
Сам блистательный литератор, А.Михайлов создал виртуозную, изобретательную инсценировку, разъяв и соединив по-новому две ипостаси пушкинского слова: слово прямое и слово ироничное, слово прозы и слово поэзии.
Как импровизация в джазе не портит, а усиливает прелесть основной мелодии, так современные ассоциации и аналогии лишь подчеркивают вневременность пушкинской прозы.
Пушкин – вполне современный писатель. И как ему это удалось?..

Владимир Сухов